Мы подружились и стали понемногу общаться. Потом он заплатил мне 200 долларов за хранение у меня своего кинооборудования во время съемок "Постоянного отпуска", а я дал ему музыку для него. Он использовал мою квартиру для съемок сцены, где Крис Паркер танцует. Я также на мгновение появляюсь в фильме в очень белых туфлях, играя на саксофоне.

Вскоре после знакомства с Джимом и его девушкой, Сарой Драйвер, я столкнулся с Сарой на улице. Она была с высокой девушкой со светлыми волосами, такой красивой, как кинозвезда, что я немного застеснялся. Она тоже казалась застенчивой. Она как бы пряталась за Сарой и улыбалась мне.

Это была Мария Дюваль. Вскоре после этого мы стали встречаться.

Мария была светлокожей кубинкой, высокой, с феноменально щедрыми губами. У нее была настоящая квартира на Семнадцатой улице рядом с Парк-авеню. Может, она и не была такой уж хорошей, но по сравнению с тем убожеством, в котором я жил, она была совершенно цивилизованной и ослепительной. Я часто кайфовал. Мария была очень прямая, немного в духе "Шоу Мэри Тайлер Мур". Вежливая, корректная и очень серьезно относящаяся к своей актерской карьере. Я приходил к ней домой поздно, навеселе, и показывал ей, как это делают дикари.

Она играла главную роль в нескольких пьесах, и хотя они имели успех, я чувствовал себя неловко, потому что не мог проникнуться ими. Мне казалось, что они банальны и предсказуемы.

Группа репетировала в Squat Theatre, а я поднялся наверх, чтобы позвонить. Я позвонил Джиму, потому что он работал над футуристическим сценарием "Сад разводов", в котором должны были сниматься мы с Марией.

Это был футуристический научно-фантастический роман. Он работал над ним целую вечность, но, похоже, ничего не выходило. Идея казалась довольно принудительной и не особенно вдохновляющей. Он пытался закончить сценарий, но застрял. На несколько месяцев.

Вим Вендерс дал ему полчаса черно-белой пленки, которая осталась у Вима после "Состояния вещей". Но Джим не хотел снимать "Сад разводов" в черно-белом варианте. Он не знал, что делать, и мучился над этим довольно долго. Он был парализован.

"Итак, что ты хочешь делать?"

"Я не уверен". Похоже, это действительно причиняло ему боль.

"Давайте просто используем пленку из Вима и снимем небольшой фильм".

"О... я не знаю".

"Да ладно, парень, что с тобой?"

"О... я не знаю".

"Если бы вы снимали маленький фильм, кого бы вы хотели использовать?"

"А, ты и Эстер".

Я знал Эстер Балинт с двенадцати лет, когда она была очень смышленой дочерью Писти Балинта, одного из руководителей театра "Сквот". Теперь она была семнадцатилетней, остроумной и ужасно смешливой.

"Как насчет этого: Я - азартный игрок низкого уровня. Эстер - моя двоюродная сестра, она приехала в Нью-Йорк из Венгрии. Мне звонит тетя и говорит, что Эстер приезжает и я должен позаботиться о ней. Я не хочу, чтобы она была там, и особенно не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что она моя кузина или что я венгр, хотя через некоторое время она мне очень нравится".

"Хорошо, наверное".

"Так что давайте просто выстрелим и посмотрим, что получится".

"Ладно. Думаю, тебе нужен приятель".

"Хорошо, мы решим это позже, мне нужно вернуться на репетицию".

Это был практически дословный разговор. Не то чтобы это была какая-то сокрушительная идея, которая пришла мне в голову, но это был основополагающий момент "Stranger Than Paradise". Прямо здесь, за тридцать секунд. Возможно, доказательством тому служит приписка прямо перед копирайтом: "Часть первая по идее Джона Лури и Джима Джармуша", написанная такими маленькими буквами, что ее может услышать только собака.

Но на самом деле это заслуга Эрика Митчелла. Вот что я получил от Эрика: "Просто снимай. Просто сделай это сейчас. У тебя есть пленка? Просто сделайте что-нибудь. Засучите рукава и атакуйте. В стиле камикадзе.

Забавно, как работает кредит доверия, но я могу точно сказать, что без влияния Эрика Митчелла на меня, я бы не повлиял на Джима и не подтолкнул его так, как подтолкнул меня Эрик.

Так что, все вы, студенты киношкол, поймите, что "Stranger Than Paradise" никогда бы не появился без Эрика Митчелла, потому что Джим и по сей день сидел бы в своей квартире, курил косяки, переписывал "Garden of Divorce" и говорил: "Гм, гм, я не уверен". Это покажется поистине странным через пару лет, когда его объявят авторским.

Я рекомендовал Кристофера Вула на роль моего приятеля, но мы встретились с ним, и Джим решил, что он ошибся. Возможно, Джим был прав - думаю, Крис был бы немного туговат. У Ричарда Эдсона семь сторон носа, поэтому он и получил роль.

Мы снимали в квартире Йона Энде на Второй авеню, прямо за углом от меня. Думаю, это заняло всего три дня. Актерская игра казалась мне легкой, я не особо задумывался о ней. Была одна сцена с Эстер, где я злюсь на нее, и когда я увидел ее, мне не понравилось, как исказилось мое лицо, но в остальном все было нормально. На мне была шляпа Борсалино, которую я купил вместе с Дэнни и Пикколо. Она немного уменьшилась в размерах и очень подходила для этого дурацкого персонажа.

Я играл на саксофоне соло, те же три ночи, что мы снимали, для пьесы на Сорок второй улице. Мне ничего не заплатят за "Stranger Than Paradise", хотя Джим обещал мне три пункта от валового сбора, если фильм принесет хоть какую-то прибыль.

После окончания съемок я хватал свой рожок и мчался за семьюдесятью пятью баксами на два представления за ночь в этом импровизированном театре. Я играл за занавесом, смешиваясь с актерами.

Я думал, что название пьесы - "Монологи", но Тортон смеялся надо мной и говорил, что пьеса называется как-то иначе. Я немного накуривался перед спектаклями, а потом сильно накуривался после. Когда мы снимали "Незнакомца" днем, я был под кайфом.

Тортон все время был рядом. У него был лучший ум, полный замечательных идей. А еще он умел воплощать их в жизнь, причем не для себя, а для других людей. Он помогал в работе над "Незнакомцем", и казалось, что стоит Джиму сказать: "Мне нужна пожарная машина", как Тортон через пятнадцать минут привезет ее с лестницами и далматинцем.

С другой стороны, можно с легкостью сказать, что Тортон обладает худшим